Луисана содрогнулась при виде неподвижного тела, лежавшего на постели. Парни принесли Фелипе домой, раздели его и бросили окровавленную одежду на пол. Только легкое одеяло было наброшено на его обнаженное тело.
Луисанана со страхом откинула одеяло. Его дыхание было ровным. Она взглянула на покрасневшую, воспаленную покрытую ссадинами бронзовую кожу, на которой еще не проступили багрово-синие синяки. Кровавых открытых ран с выступающими из них костями не было. Она вздохнула с облегчением.
Лу осторожно ощупала его ребра. Каких-либо признаков серьезных повреждений она не обнаружила. Кожа под ее рукой была теплой, но не воспаленной. Она дотронулась до его живота и замерла, напомнив себе, что это всего лишь необходимый осмотр, не более.
И в то же время она не могла не восхищаться крепкими мускулами его груди. Ее руки сами собой потянулись к жестким темным волосам, покрывавшим ее. Она почувствовала, как под ее ладонью бьется его сердце.
Что бы она чувствовала, если бы он прижал ее к своей груди? Если бы она слышала, как рядом с ее сердцем бьется его сердце? Что бы она ощущала, если бы ее обнаженные груди прижимались к этой крепкой груди? При этой мысли ее сердце учащенно забилось от пробуждавшегося желания его близости.
Из его губ вырвался стон, и она отдернула руку, словно обожглась о его кожу или ее опалило жаром собственного желания.
- Черт бы тебя побрал, Фели, ты добился своего. - Она намочила полотенце и приложила к его избитому лицу. - Ты заставил меня полюбить тебя.
В ее голосе звучало возмущение, но рука с нежностью смывала с его лица сгустки запекшейся крови. Рана над правым глазом исказила его красивое лицо, левая щека распухла и посинела. Луисана поморщилась, представив, какую боль он испытывает, и ее тон смягчился.
Она не спускала с него глаз, удивляясь, почему он до сих пор не приходит в себя. Бенха говорил, что он поправится, если нет никаких серьезных повреждений. Пригладив ему волосы, она задумчиво смотрела на него. Ему досталось не больше, чем Мариано, а он все еще без сознания. Если только...
Луисана осторожно приподняла его голову и пощупала затылок и сразу же нашла то, чего и боялась, - огромную шишку на затылке. Этот удар он получил не в драке, а от падения, подстроенного ею.
Она поняла свою вину и растерянно смотрела на неподвижное тело.
- Боже мой, Фели. Прости меня, Я совсем не хотела этого. Ты должен поправиться. - Она понизила голос и взволнованно зашептала:
- Между нами еще так много невысказанного. Я не позволю тебе покинуть меня, когда нам столько надо еще решить. Честно предупреждаю, дорогой мой, я тебя из-под земли достану, если не вернешься ко мне.
Луисана порывисто наклонилась к нему и дотронулась губами до его губ. Она намочила полотенце, отжала покрасневшую воду и прикладывала к его лбу, не переставая говорить, перескакивая с одного на другое, делясь своими мыслями, рассказывая о своих снах и желаниях, о своем прошлом и об их общем будущем.
День сменился ночью, снова настал день, а она не отходила от него. Бенхамин, время от времени заходивший к ним, согласился с ней, что эта шишка на голове, скорее всего и является причиной того, что до сих пор к нему не вернулось сознание. Она мало спала, обтирала его лицо и тело, не переставая шептать слова ободрения, огорчения, заботы и любви, прекрасно понимая, что он не слышит ни слова. Но ей хотелось верить, что, может быть, каким-то образом он понимает ее.
Где-то в глубине его мозга пробуждалось сознание. Влажный, холодный, тяжелый воздух давил на кожу. Все вокруг было окутано непроницаемой мглой. Что это - сон? Или смерть? Он пытался выбраться из темноты, всплыть со дна моря небытия. Он тряхнул головой, и горячая волна боли пронзила его. Боль! Знакомая, но непонятная. Разрывавшая голову и терзавшая тело. Он попытался открыть глаза, но это ему не удалось. Неужели он слишком слаб? Или у него завязаны глаза? Вокруг слышались голоса, но только один доходил до его сознания.
Голос женщины звучал тихо, чуть хрипловато. Возможно, из-за сырости в воздухе, возможно, она всегда говорила так, но он с удивлением заметил, что от этого голоса кровь быстрее побежала по его жилам. Вопреки неуместности и абсурдности его неожиданного желания ему больше всего на свете захотелось обладать ею.
Кто была эта женщина, которую он желал? Смутные образы проносились в его голове. Мысли и воспоминания, сливаясь в калейдоскоп неясных чувств, то вспыхивали временами, то пропадали, заглушенные болью.
Нежные пальцы прикоснулись к его груди. Прохладные, нежные пальцы, легкие и волнующие прикосновения.. Он почувствовал на своем лице влажную мягкую ткань. Снова это нежное прикосновение... Теплые губы прижались к его губам, и он вздохнул. Дрожь восторга пробежала по его телу от этого неожиданного поцелуя. Но ничто не могло прогнать жгучего отчаяния, наполнившего каждую клеточку его существа.
Он снова ощутил на своем лице ее дыхание, и снова ее губы нежно коснулись его губ. Он вздрогнул и невольно потянулся к ней. Ее губы раскрылись, она провела языком по внутренней стороне его губ. Кровь забурлила в его венах, мысли лихорадочно проносились в голове. Какая женщина может целовать так смело, как эта? Возможно... но это уже не имело значения. Что больше не имело значения? Отчаяние охватило его. Почему он не может вспомнить? Кто она? Луисана! Он ухватился за всплывшее в памяти имя, как за спасательный круг. Бри. Она была... кем? Слабый пряный аромат повеял на него. Ее аромат, откуда это воспоминание? Из вчерашнего дня? Из вечности?
Фелипе, напрягая всю свою волю, открыл глаза. Туман перед глазами рассеялся, и он увидел над собой потолок. Где он? Стараясь вспомнить, он наморщил лоб и попытался сесть. Острая боль пронзила его голову и пробежала по всему телу. Он застонал и, упав на постель, закрыл глаза, прячась от боли.
- Добро пожаловать обратно, - произнес низкий волнующий голос Луисаны.
Он медленно открыл глаза. Над собой он увидел ее лицо.
- Где я? - прохрипел он, горло у него пересохло и распухло.
- Там, где тебе и положено сейчас быть, в постели. - Она озабоченно нахмурилась. - В своей комнате. Дома. Теперь вспомнил?
Дома? Конечно. Он не помнил подробностей, но не забыл кулачный бой с этим придурком.
- Как ты себя чувствуешь?
- Просто ужасно!
Голова у него разрывалась от боли, он с трудом шевелился. Даже дышать было трудно. Если он в таком состоянии, то Мариано наверняка уже умер.
- Мариано почти так же плох, - словно прочитав его мысли, сказала Луисана. - Нельзя сказать, что вы этого не заслужили.
Фели свел брови, стараясь все вспомнить. Постепенно туман в его голове рассеялся. Драка на улице... последний удар... падение.
- Я бы выбил из него дух, если б не споткнулся.
- Да... ты споткнулся, и все закончилось.
Было ясно, что она не хочет продолжать эту тему. Ему очень хотелось узнать, как он дрался по сравнению с Мартинесом, но от Луси он вряд ли этого добьется. В ее глазах он видел только тревогу и сочувствие.
- Знаешь ли, Фели, ты более суток был без сознания и ужасно ослаб. Тебе обязательно надо что-нибудь съесть или, по крайней мере, выпить. Ты сможешь?
Горло у него горело, а желудок сводило от голода, еда и питье были бы кстати.
- Думаю, что да, - он вздохнул, - если не придется двигаться.
- Прекрасно! - Она наградила его улыбкой и шагнула к двери. - Лежи и отдыхай. Тебе это необходимо, Я сейчас вернусь.
Дверь тихо закрылась.
Лежа на спине, он смотрел в потолок. Фели попробовал двигаться, сначала согнул и разогнул руки, затем ноги, ладони, ступни. Если не считать боли во всем теле, он чувствовал себя относительно здоровым. Медленными, осторожными движениями он приподнялся и сел. Боль в голове не ослабела, но и не возросла.
- Что это ты делаешь? - раздался с порога голос Луисаны.
Он повернул к ней голову, и у него потемнело в глазах от пронзительной боли. Фелипе согнулся, сжима голову руками, как будто это могло облегчить его страдания.
- Пожалуйста, если у тебя в душе есть капля жалости пожалей меня и не говори так громко, - даже шепотом произнесенные слова усилили его боль. Он застонал, - у меня болит голова так, словно я в одиночку выпил несколько бутылок не очень хорошего виски.
Она подошла к столу и поставила поднос. Затем подложила ему под спину несколько подушек, а сама устроилась на краешке постели.
Он посмотрел на кружку и суповую миску, от которой шел пар.
- Что это?
- Всего лишь бульон. - Она усмехнулась. - Не стоит быть таким подозрительным. Я не собираюсь отравить тебя.
- А могла бы. - Фелипе опустил руки и сердито посмотрел на ничем не провинившийся суп.
- А ты прав. - Она сделала большие глаза, словно раздумывая над его словами. - Какая интересная мысль!
- Луисана, - возмутился он. - В таком состоянии лучше меня не дразнить!
- Как жаль, - небрежно заметила она. - Ну, так как, ты будешь есть сам или покормить тебя, как ребенка?
Он откинулся на подушки и посмотрел на нее. Она казалась усталой. Внезапно он понял, что она, должно быть, провела около него все время, пока он спал, и мало спала сама. Она показалась ему хрупкой, неземной и беззащитной, но бесконечно привлекательной. Он почувствовал непреодолимое желание защитить ее, заботиться о ней.
Он, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Неожиданно обоих охватило волнение. Улыбка исчезла с ее лица. Ему стало трудно дышать. В ясной сверкающей глубине ее изумрудных глаз светилась ее душа, взывавшая к нему, манившая переполнявшей ее страстью. Желание защитить ее сменилось Другим, более сильным, более настойчивым и неукротимым.
- Накорми меня, - попросил он. Ее лицо вспыхнуло, и она растерянно опустила глаза, пытаясь взять себя в руки. Это было невероятно! Не могла же она выдать проснувшееся в ней чувство, когда он лежал без сознания и она не боялась, что он услышит ее? Тогда почему его черные глаза, выразительные и почти угрожающие, стараются проникнуть в тайные уголки ее души?
Она глубоко вздохнула и взяла ложку. Рука дрожала, и Луисане пришлось собрать всю свою волю, чтобы подавить эту дрожь. Она поднесла ложку с бульоном к его рту, но он не разжал губ, и она удивленно посмотрела на него.
Его взгляд обжег ее, и она чуть не пролила бульон.
- Открой рот, - спокойно и настойчиво произнесла она, скрывая волнение.
- С удовольствием.
Она влила бульон ему в рот, и он, не спуская с нее глаз, проглотил его. За первой ложкой последовала вторая. Суповая чашка постепенно пустела, ее волнение возрастало. Она избегала смотреть ему в глаза, но было невозможно кормить его, не глядя на его губы. Полные, чувственные, они не просто раскрывались навстречу ложке, но вбирали ее ласкающим, осторожным движением. Она заворожено смотрела на эти губы, вспоминая, как они прикасались к ее губам, как целовали ее шею и грудь, вновь ощущая сладкую боль от этих поцелуев.
- Что? - Она оторвала взгляд от его губ и посмотрела на пустую чашку. Как это она не заметила? - Я принесу тебе еще, или хочешь что-нибудь другое?
- Я бы предпочел что-нибудь другое.
В его голосе она услышала страстные нотки. Она вздрогнула от радости и страха. Расправив плечи и подняв голову, смело взглянула на него.
Он протянул руку и взял ее за подбородок. Осторожно потянул ее к себе, пока их губы не соприкоснулись в легком, как дуновение ветерка, поцелуе. Он нежно провел горячими и гладкими как шелк губами по ее губам.
Ее глаза закрылись, и она раскрыла губы. Прильнула к нему, ожидая большего, чем этот намек, это слабое обещание продолжения этих ласк. Фели резко отстранился от нее и испытующе посмотрел ей в глаза:
- Лу, я хочу знать...
В его горящих глазах она увидела немой вопрос, он смутился. Ее обострившиеся чувства помогли ей понять его. Он хотел убедиться, что их желания совпадают. Этот человек, который, как она знала, берет от женщины все, что хочет, явно интересовался ее чувствами. Это было так на него непохоже, что привело ее в восхищение. Она поняла, что где-то в самых дальних уголках своего сердца он был к ней неравнодушен. И если он уже неравнодушен, то наступит день, когда он полюбит ее.
- Если тебя беспокоит нарушение границ моей личной жизни... - она пожала плечами, - то я переоценила право на личную жизнь.
Он некоторое время смотрел на нее, словно не понимая смысла сказанного. Затем его лицо прояснилось. Одним движением руки он сбросил поднос на пол, раздался звон металла и разбитой посуды. Другой рукой он обнял и, притянув к себе, крепко прижал ее грудь к своей обнаженной груди. Одеяло покрывало его лишь до пояса, но и через одеяло и свою одежду она почувствовала его возбуждение.
Луисана ахнула и посмотрела ему в глаза.
- А как же твоя голова? Разве она не болит?
- По-моему, другая боль заглушила ее, - усмехнулся он, поцеловав ее шею. - От этой боли можно избавиться самым приятным способом.
Забыв обо всем, она обхватила его шею руками, и их губы слились в жарком поцелуе. Страсть проснулась, неукротимая и ненасытная. Она отвечала на его ласки, покоряясь не ему, а лишь собственной воле и желанию. Его губы впивались в нее, заставляя уступить, признать поражение.
Он приподнял ее, и она оказалась сидящей на нем верхом. Нетерпеливой рукой он стянул с нее майку и с жадностью обхватил руками ее обнажившееся тело чуть ниже грудей. Взяв в ладони ее груди, он стал массировать налившиеся от сжигавшего ее желания соски. Она громко застонала, откинув назад голову.
- Фели! - задыхаясь, простонала она, уронив голову на грудь.
Одним быстрым движением он повернулся, сел лицом к ней и начал ласкать ее обнаженные груди губами, языком, покусывая их зубами, пока ей не стало казаться, что эта утонченная пытка сведет ее с ума. Внезапно, не выпуская ее из своих объятий, он перевернулся, и теперь она оказалась лежащей под ним. Подняв на него глаза, она увидела в яростном взгляде его черных глаз отражение собственного изумления, страсти и нетерпения. Она запустила пальцы в его густые темные волосы и, притянув его голову к своим губам, погрузилась в глубокое море эротического наслаждения.
Его руки, губы, язык не пропускали ни одного уголка ее тела, спускаясь от груди все ниже и ниже. Он просунул руку между ее ног и почувствовал жар таинственного места, все еще скрытого под ее бриджами. Сквозь ее одежду он прикоснулся к этому пылавшему очагу, трепещущему от желания.
Фелипе нащупал пояс туго натянутых на плоский живот бриджей и пытался развязать шнуровку. Луисана напряглась, возбужденная жаром его тела, прижимавшегося к ней. Она ухватила его за плечи, стремясь сохранить это ощущение, и желание как пружина все туже и туже сжималось внутри ее.
- Лу, - прошептал он.
- О Боже, Фели, пожалуйста!
Почему он не овладеет ею прямо сейчас? Зачем он продолжает эту сладкую невыносимую пытку? Она чуть не разрыдалась от мучительного желания, жажды его близости, угрожавшей свести ее с ума.
- Я не могу развязать эту чертову штуку.
- Что? - Она почти не понимала его слов.
- Эти чертовы бриджи, почему на них шнуровка? - Он схватился за голову и сердито посмотрел на нее. - Боюсь, я затянул узел.
Он наклонился, чтобы рассмотреть узлы. Его близости было достаточно, чтобы Луисану охватила дрожь. Он покачал головой:
- Лу, я не знаю...
- Фели, за последний день я многое поняла. Это не просто минута слепой страсти. - Она схватила его за плечо. - Я не легко отдаю себя. - Она опустила глаза, затем настойчиво потребовала:
- А теперь сними с меня эти проклятые штаны!
Чудовищность ее признания, казалось, поразила его решимость блеснула в глазах. Спустив ноги на пол, он в два прыжка подбежал к столу и начал что-то искать.
Несмотря на свое разочарование, она заметила мощь его обнаженного тела. Бронзовая кожа блестела. Ноги длинные и сухощавые. На спине выступали мускулы, и в Луисане снова вспыхнуло желание. Она сжала кулаки, закрыла глаза и открыла их, когда он неожиданно, подхватив ее под локоть, рывком поставил на ноги.
- Это твой последний шанс. - В его черных глазах она заметила блеск обещания и страсти. - Ты доверяешь мне?
Доверяла ли она? Она хотела его. Он был нужен ей. Но доверять? Она не доверила ему ни один из своих секретов. Могла ли она всем сердцем доверять ему?:
- Да!
Он засмеялся. Она не обманула его, он верил ее словам не больше, чем она сама. Он притянул ее к себе так, что ее обнаженные груди касались жестких волос на его груди. В другой руке он держал нож.
Луисана ахнула.
- Фелипе, ты не... ты не сделаешь этого! Подожди. Ты не понимаешь. Я так долго не могла купить эти бриджи. У меня их всего две пары.
- Прекрасно, значит, обойдешься без этих.
- Но я...
Он поцелуем заставил ее замолчать. У нее перехватило дыхание и подогнулись колени. Он мог делать с ее штанами все, что ему захочется, и со всем остальным тоже. Тупое лезвие ножа прижалось к ее животу, и она поморщилась. Шнуровка лопнула. Фели мгновенно перерезал ее и спустил бриджи вниз, пока они не упали к ее ногам.
Она, обхватив руками его спину, всем обнаженным лом прижалась к нему, чувствуя упругую мощную силу его страсти. Он поднял ее на руки и осторожно положил на постель. В ней было все, о чем он мечтал, все, чего он желал: крепкие полные груди, розовые возбужденные соски, тонкая талия, переходившая в соблазнительные бедра. Золотистые волоски, преграждавшие вход туда, где его ожидало наслаждение. Это не шло ни в какое сравнение с его прежним любовным опытом. Это было нечто большее.
Она соблазняюще - полуприкрытыми глазами, блестящими от страсти, - смотрела на него.
Он со стоном опустился на постель рядом с ней, желая только одного - овладеть ею. Сейчас же! Грубо и быстро. Но она не знала мужчины. Он доставит ей наслаждение, пока она не достигнет вершины экстаза, и только после этого утолит свое желание. Медленно, осторожными ласками он доведет ее до высшего предела страсти. Да, он будет сдерживать себя, даже если это убьет его. Он прижался к ее губам, и все его самообладание исчезло от яростной страстности ее поцелуя. Он гладил ее пышное тело, и она извивалась от его прикосновений, разжигая его страсть. Казалось, жар ее тела проникал в самую его душу, и он чуть не задохнулся от невыносимого желания овладеть ею.
Словно исследователь неведомых земель, он открывал все тайны ее тела, пока его пальцы не добрались до спутанных вьющихся волос и скользнули внутрь долины блаженства. Он чувствовал мягкие нежные складки плоти, влажные от ожидания, трепещущие от страсти, и осторожно ласкал этот чудный цветок ее женственности. Она задыхалась от неожиданного наслаждения, и он взял в губы сосок ее груди. Зубами и языком он повторял движения своих пальцев, и она стонала от невероятного блаженства, охватившего ее. Она притянула к себе его голову и приникла к его губам.
Он колебался, но больше не мог противостоять собственному желанию. Медленно он все глубже и глубже входил в жаркую глубину, пока не добрался до преграды и не прорвал ее, она не почувствовала боли, потом он полностью погрузился в трепещущее пламя внутри ее. Он старался продлить сладостное предвкушение, но его движения становились все более настойчивыми и быстрыми.
Ее бедра поднялись, и они оба поддались этому не измеряемому временем ритму. Она выкрикивала его имя снова и снова в безумном приступе страсти и жажды обладания. Он шептал слова восторга и изумления, прижавшись к ее пылающему телу. Она была его владелицей и одновременно его рабыней. Он был побежден и одновременно чувствовал себя победителем. Соединившие их силы, яростные и могучие, возносили на недосягаемые вершины. Последним мощным рывком он достиг всей глубины, Луисана вскрикнула, сжатая пружина внутри ее разогнулась, и волны невыразимого экстаза поглотили ее. Тело Фели содрогнулось, и у него хватило сил лишь выдохнуть ее имя:
- Луисана... Лу!

Луисану одолевал смех. Она уткнулась ему в шею, чтобы заглушить непреодолимое желание рассмеяться, и прикусила губу.
- Лу? - Фелипе крепче прижал ее к себе и с беспокойством в голосе спросил:
- С тобой все в порядке?
- Все хорошо, даже прекрасно, - заверила она.
- Лу. - Он отодвинулся и с тревогой пристально посмотрел на нее. - Ты жалеешь о том, что произошло между нами?
- Жалею? - изумленно переспросила она.
Темный синяк расплывался на его скуле. Нахмуренные брови пересекал шрам от раны над глазом. Его встревоженный, обеспокоенный и испуганный вид настолько не соответствовал тому, что чувствовала она, что это выглядело почти комично. Смех, до того с успехом сдерживаемый ею, вырвался наружу, и она весело расхохоталась. Фели с недоумением смотрел на нее. Быстро менявшееся выражение его лица еще больше рассмешило ее. Тревога, затем смущение и удивление, наконец, сменились выражением неудовольствия.
- Знаешь, дорогая, другой мужчина не увидел бы ничего забавного в том, что произошло между нами, и не счел бы твой смех комплиментом.
Насмешливое замечание Фели вызвало лишь новый взрыв смеха.
- Ой, Фелипе, прости меня, - ее глаза искрились весельем, - я просто... я чувствую себя восхитительно!
- Восхитительно? - На его лице появилась улыбка, - Мне как-то не пришло в голову, но "восхитительно", пожалуй, очень точное определение.
Откинув назад голову, он от души расхохотался.
- Ты, бесспорно, придала новый смысл этой фразе. - Он стал серьезным и задумчиво провел длинным смуглым пальцем по ее щеке. - Почему ты это делала, Луисана?
- Делала что? - спросила она, удивленная неожиданным вопросом.
- Пряталась, притворялась, мучила нас все эти годы.
Она с беспокойством посмотрела на него:
- Что ты хочешь этим сказать?
Он пожал плечами, продолжая гладить ее щеку и шею.
Она отвела взгляд и смотрела куда-то вдаль, словно видела что-то за стенами спальни.
- Не знаю. Боялась. Боялась неизвестности. Боялась потерять, что есть.
Его пальцы добрались до ложбинки на ее груди, и она задрожала от его прикосновения.
- Значит, ты не жила, а существовала.
Она наморщила нос.
- У тебя это звучит ужасно. Но было не так уж плохо. Нельзя сказать, что я жила отшельницей. И, кроме того, у меня были... другие интересы, мне было чем заняться. Но в целом это было довольно...
- Скучно и уныло. - Он наклонился и поцеловал кончик ее носа. - Обещаю, что твоя жизнь никогда больше не будет скучной.
Она обняла его.
- И как же, дорогой, ты собираешься это сделать?
- Я постараюсь, как можно больше времени тратить на то, чтобы придумывать все больше и больше интересных и захватывающих занятий, чтобы скука не прокралась в твою жизнь. Он скрепил свое обещание страстным поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание. Ее губы раскрылись, и они оба очутились во власти желания. Фели покрывал поцелуями шею, все сильнее возбуждая ее. Она прикусила краешек его уха и, дотронувшись языком до его шеи.
Фелипе целовал ее грудь, его мучительно-сладостные ласки заставили ее забыть обо всем. Ее открытие и страх перед будущим растаяли от предвкушения его близости. У нее еще будет время проанализировать ситуацию. Сейчас она теряла способность мыслить разумно, уносимая бурным потоком чувств и ощущений. Луисана целиком отдалась блаженству искусных ласк Фели и, не сдерживаясь, отвечала на них. Погружаясь в забытье страсти, она успела подумать о том, что все происходящее между ней и этим человеком можно назвать только чудом.

Луисана уютно устроилась под боком Фелипе, лежавшего в блаженном полузабытьи утоленной страсти. Одной рукой он обнимал ее, вторую подложил под голову. Невидящими глазами он смотрел в потолок, подозревая, что даже самый невнимательный наблюдатель назвал бы его улыбку идиотской. Он испытывал восхитительное ощущение покоя и удовлетворения.

Луисана лениво и с наслаждением потянулась. Она еще не открыла глаза, а на ее губах уже появилась блаженная улыбка. Утреннее солнце заливало спанью, придавая всем предметам золотистый сказочный блеск. Она села и взглянула на место рядом с собой. Там остался отпечаток чудесного теплого тела, но самого Фели не было.
Это не испугало ее. Ничто не могло омрачить радость вчерашних дня и ночи.
Дверь распахнулась, и на пороге показался Фелипе державший в каждой руке по дымящейся чашке кофе. Глядя на его сильные смуглые руки, Лу вспомнила, какое наслаждение могут доставить они.
- Доброе утро. - Он улыбнулся и вошел в комнату.
- Доброе утро. - Она взглянула на него и опустила глаза.
Неожиданно смутившись, она натянула одеяло на обнаженную грудь. Он опустился на край постели и протянул ей кружку.
- Как я помню, ты предпочитаешь кофе.
- Спасибо, - кивнула она и взяла кружку. Луисана сделала большой глоток горького напитка и поверх кружки посмотрела на него. В глубине его темных глаз она увидела веселую насмешку. Одной рукой она придерживала на груди одеяло, а другой держала чашку. Он окинул ее одобрительным и раздевающим взглядом. Ее лицо вспыхнуло.
- Мне надо одеться.
- Зачем? Я нахожу твою одежду, или, вернее, отсутствие такой, очаровательным.
Он наклонился и поцеловал кончик ее носа. Волна возбуждения пробежала по ее телу.
- Может быть, мне стоит присоединиться к тебе. Она увидела, как насмешливое выражение исчезло из его глаз, вместе с ним исчезло и ее смущение. Она была готова с радостью пригласить его к себе под одеяло.
- Как я вижу, наконец, произошла консумация так называемой дружбы.
Грубое вмешательство чужого голоса заставило их оглянуться. В дверях стоял Мариано с явными следами драки на лице.
- Что тебе надо, Мартинес, и как ты сюда попал? - прорычал Фелипе.
- Что мне надо? - Мариано вошел в комнату, подвинул постели стул и сел. - Дай подумать. Я всегда хотел получить Лу.
- Мариано. - Луисана бросила на него негодующий взгляд. - Не надо. Я все поняла и решила. Ты просто хочешь неприятностей.
Мартинес поднял глаза к небу с видом отвергнутого жениха.
- «Ты наносишь мне рану, Лу».
- Спрашиваю еще раз, Мартинес, - не выдержал Фелипе, - что тебе надо?
Мариано многозначительно посмотрел на Луисану. Она плотнее закуталась в одеяло.
- Очевидно, она сделала свой выбор. Я мог бы ее не отпустить, но газеты уже напечатали этот скандал, другой мне не к чему, это собьет те рейтинги, которые я поднял до небывалых высот с твоей помощью Лу. Но я не буду « брошенным женихом», никогда. Я что-то придумаю. Кстати вы так увлеклись, что забыли закрыть дверь. Чао, - и он ушел.
Прошло минут 5. Луисана молчала, но потом подумала и сказала:
- Мне нужно сейчас исправить кое-какие ошибки.
- Какие?
- Мне нужно все решить с Мариано, поставить последнюю точку в этом фарсе. Я поеду к нему.
- Не надо сейчас туда. Я поеду с тобой, но позже.
- Спасибо тебе. – Она повеселела и решительно обратилась к нему: - Поехали, к вечеру вернемся, если успеем сейчас.
- Луисана, - предостерегающе сказал он, - по-моему, я достаточно ясно сказал, сейчас мы никуда не поедем.
- А я так же ясно выразила мои чувства, - Она сердито посмотрела на него. - Если надо, я еду и одна.
- Ты не можешь ехать одна, - твердо заявил он, снова раздражаясь от ее бессмысленного упрямства.
Она отошла от него и уперлась кулачками в бедра.
- Это почему же?
Ему было трудно найти такую причину, которая бы сломила ее упрямую решимость.
- Он еще не пришел в себя.
- Ха! – усмехнулась она. – Я хочу его бросить первая.
- Ты просто безрассудна, - в отчаянии сказал он.
- Я? - резко воскликнула она. - И я опять делаю глупость?
- Глупость только половина беды. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- Почему? - выкрикнула она.
- Черт побери, Луисана, ты моя подруга все-таки.
- Сомневаюсь, что это принесет мне большую пользу. - Ее глаза блестели от гнева. - Ты наверняка бросишь меня, едва мы выйдем из дома.
- Брошу тебя! - "Как, черт возьми, у этой женщины мозги работают?" - Я никогда тебя не брошу.
- Почему?
- Потому что я тебя люблю! - прогремел его голос.
- А как ты думаешь, что я чувствовала, когда ты лежал на земле без чувств, а я не знала, жив ты или нет?
- Что? - Слово вырвалось у него быстрее, чем стрела из лука.
- Я чувствовала, что, если ты убит, я тоже умру, - громко и ясно произнесла она.
Они молча смотрели друг на друга. Его сердце переполнял восторг, и он увидел отражение своей радости в ее глазах. Улыбка показалась на его лице, и он протянул руку, она протянула ему свою. Искры пробежали по их пальцам, и она очутилась в его объятиях. Он прижался к ее губам с неутолимой жаждой, поднял ее и понес к своей кровати. Она обвила его шею руками, охваченная страстью.
Он отпустил ее, и она, скользнув вниз по его телу, встала перед ним. Сгорая от непреодолимого желания, они лихорадочно срывали друг с друга одежду, небрежно бросая ее на пол. Ее груди прижались к его твердой груди, жесткие волосы, покрывавшие ее, царапали набухшие соски. Она запустила пальцы в его волосы и, притянув его голову, жадно прильнула к его губам. Они слились в жарком поцелуе, и каждый стремился овладеть даже вздохом другого, а возможно, и душой.
Он положил руку на ее ягодицы и крепко прижал к себе. И она чувствовала, как пульсирует кровь в его твердой, возбужденной плоти. Они опустились на колени, не в силах оторваться друг от друга. Она провела губами по его щеке, шершавой и твердой, и коснулась сильной шеи. Он застонал, а она целовала его в ямочку у груди, упершись ладонями в его грудь. Она упивалась его телом, вкусом соли, огня и силы, погружаясь в наслаждение всем телом до самых кончиков пальцев.
Он отстранился и потяну